Мунко-Жаргал ЦЫДЕНОВ

«Большая охота на маленького суслика»

Жили-были три закадычных приятеля. Дамдин, Галдан, Цыден — так звали этих дружных ребят. Все время они проводили вместе. Собирались обычно у Дамдина дома.
Папа Дамдина — бригадир колхозной строительной бригады, мама заведует молочной фермой. Оба с утра уходят на работу, а сына оставляют дома. Сын у них уже. большой, ему шесть лет, за него можно не тревожиться. И друзья у него, Галдан и Цыден, славные ребята, надежные, однолетки Дамдина, будущей осенью тоже пойдут в школу.
...Однажды теплым весенним утром Дамдин, Галдан и Цыден сидели на крыльце. Вдруг из-за оконного наличника выпорхнул воробей. Он взлетел на электропровод и зачирикал: «чип-чип-чип!»
Ребята молча глядели на воробья.
Цыден с досадой хлопнул себя по острой коленке.
— Эх, жаль!.. Рогатки не захватил.
— Это папа-воробей,— сказал Галдан. Он не был уверен, что угадал, поэтому вопросительно посмотрел сперва на Цыдена, затем на Дамдина.
Цыден в свою очередь тоже взглянул на Дамдина — что тот скажет? Откуда же Цыдену знать, кто там чирикает — воробей или воробьиха?
Рассудительный Дамдин не спешил. Сощурился, глядя на воробья, потер лоб.
— Это не папа. Это мама-воробей, — сказал он. — Наша мама тоже раньше всех уходит на работу. На улице еще темно, а она уже на ферму — во! Мы с папой еще спим, а мамы уже нет — во!
Мамы у Галдана и Цыдена уходили на работу, когда становилось светло, поэтому они не стали спорить. Дамдину лучше знать, какие у воробушков мамы и зачем они улетают куда-то рано утром.
Галдан и Цыден не сводили глаз с воробья, они впервые видели воробьиную маму. И еще бы смотрели, если бы она не_ улетела. Ей тоже некогда, как всем мамам. А Цыден хотел по ней из рогатки.
Дамдин, Цыден и Галдан сидели на крыльце не от нечего делать. Они ждали своего суслика. На дворе стало совсем тепло, уже травка из земли показалась, суслик не сегодня завтра должен вернуться. Надо только не прозевать, его и посадить в клетку.
Клетку сделал двоюродный брат Дамдина. Он уже большой,, перешел в пятый класс, живет далеко, в районном центре. Прошлым летом приезжал к бабушке на каникулы.
Брат у Дамдина все умеет. А как громко он свистит — хоть уши затыкай! А как поет под гитару! Кто бы ни шел мимо, остановится и слушает. Так вот, смастерил он как-то клетку. В ход пошли чурочки, дощечки, алюминиевая проволока. Целый день пыхтел, то скручивал, то раскручивал проволоку, вколачивал гвоздики. То разбирал, то опять собирал свое изделие. Получилась забавная вещь — клетка не клетка, но с дверкой.
Галдан захлопал в ладоши, засмеялся. Сооружение как две капли воды было похоже на клубок запутанной шерсти. Бабушка никак не могла его распутать. Пришлось взять ей другой.
Ребята даже обрадовались, что клетка похожа на клубок. Было бы хуже, если б она ни на что не была похожа. А это все-таки клетка. Туда можно посадить любую птичку — их полно в ауле. Собственно, брат Дамдина для этого и делал ее, чтобы там могла жить птичка. Он сразу же об этом сказал.
Но как ни старались ребята, ни одной птички они не смогли поймать. По этой причине клетка долго пустовала. Пустовала до тех пор, пока шустрый брат не поймал с улусными ребятами большого суслика.
Суслика посадили в клетку — живи здесь. Дамдин, Цыден и Галдан не отходили от клетки, подкладывали в нее свежих листьев, травы, подставляли в черепочке воду.
И надо же было случиться такой беде: прибежал однажды Дамдин к своему суслику, а его нет — исчез. Дверца закрыта, а суслика как не бывало.
— Он дощечку перегрыз и убежал,— объяснил отец.— Суслику пора готовиться к зимней спячке. В клетке ему ни за что не уснуть. А в своей норке он спокойно проспит всю зиму.
Отец долго успокаивал Дамдина:
— Весной, как только пригреет солнышко, суслик вернется. Вот увидишь. А клетку я уже починил.— Отец показал, в каком именно месте была повреждена клетка. На том месте была прибита другая дощечка, точно такая.
Нужно ли удивляться тому, с каким нетерпением три верных друга — Дамдин, Цыден и Галдан — ждали весны? Всю зиму у них только и разговоров было, что о суслике.
"Расставаться они с сусликом не будут. Будут прогуливать его в лесу, ходить с ним на реку, пасти на лужке. И в кино его будут брать с собой.
Непонятливый Галдан никак не мог взять в толк, как же они будут пасти суслика. А он возьмет и убежит!..
Дамдин успокоил его. Его папа сделает маленький ошейни-чек и поводок, и никуда суслик не денется. Ласку же водят на поводке.
Разговорчивый всезнайка Цыден — даже Цыден! — не был уверен, что суслика им удастся брать в кино. Тетя Дарима, билетерша, ни за что не пустит суслика в клуб. Она вредная, даже лаек не пускает. Больших, сильных, отважных охотничьих лаек не пускает — вот какая она противная! Лайки даже на медведей ходят, а их не пускают в клуб.
Дамдин прямо покатывался от смеха, удивляясь, что Цыден такой несообразительный. Да лайка-то большая, ее за пазухой не спрячешь. А суслик маленький, его сунул за пазуху — и куда хочешь с ним. Это же так просто!
Цыден вздыхал. Цыден не мог успокоиться. А вдруг она запах суслика почувствует? Она же такой крик поднимет, что все сбегутся.
Дамдин не исключал такого поворота событий. Даже очень возможно, что почувствует. А одеколон зачем? Дома у отца целый пузырек. Прежде чем идти в клуб, они польют суслика одеколоном.
У ребят, таким образом, все было оговорено и предусмотрено. А суслик все не возвращался. Вдруг он заблудился? Или, чего доброго, передумал возвращаться? Папа Дамдина говорит, что такое вполне возможно: мог и передумать.
Зато Дамдин с Цыденом и Галданом не передумали. Они пойдут в сопки и разыщут своего суслика. А если он будет убегать — поймают.
Общительный Цыден в два счета разузнал у старших ребят, как охотятся за сусликами. С ведром — это раз. Чем больше ведро, тем лучше. Большим ведром можно много воды зачерпнуть. Рогатина — это два. Обыкновенная рогатина, с которой на медведей ходят.
Ведро у Дамдина дома нашлось — эмалированное. А вот с рогатиной было похуже. Тут надо было что-то придумать. И Дамдин придумал. Вместо рогатины ребята прихватили кочергу.
Вооружились Дамдин, Цыден и Галдан и пошли в сопки.
— Ты узнаешь нашего суслика? — спросил у Дамдина Цыден.
— Узнаю по хвосту,— ответил Дамдин.— У него длинный хвост.
Вечно сомневающийся Цыден стал выражать опасение: вдруг у какого-нибудь суслика такой же длинный хвост и они поймают чужого?
— Он уже не будет чужой, когда мы его поймаем,— сказал Галдан.— Наш будет суслик.
По глубокому дну оврага шумно бежал мутный ручей. Таким он бывал только весной, а летом едва-едва струился.
Изрядно уставшие ребята брели вдоль оврага, поднимаясь вверх, к сопкам. Идти быстрее мешало ведро. Уж больно оно громоздкое и тяжелое. Дамдин и Цыден несли ведро попеременно. Галдан тащил кочергу. Тоже не мед тащить такую тяжесть.
Одним словом, -трудненько ребятам приходилось. Тем не менее Цыден, когда его сменяли, не умолкал ни на минутку. Подпрыгивая, он размахивал руками, мотал головой и в который уже раз рассказывал, какого замечательного жеребца он видел в табуне деда Доржи. Скакун, красавец, шел дугой. Гнедой.
Так уж и скакун, так уж и красавец! Дамдин и Галдан тоже видели этого коня. Обыкновенный конь, ничего особенного, таких коней у них в колхозе много.
Дамдину стала надоедать болтовня Цыдена. Ему тоже хотелось поговорить, рассказать о своем необыкновенном брате, что живет в районном центре, ходит там в школу, в пятый класс. Показать, как его брат умеет свистеть, закладывая пальцы в рот. Правда, у Дамдина пока не получается.
Но разве расскажешь, если Цыден ни на минуту не умолкает.
Слабосильный, худенький Галдан начал отставать. К нему подбежал Цыден.
— Дай понесу.
— Не хватай,— остановил его Галдан. Он снял кочергу с плеча, взял"ее в руки, как берут копье, устремляясь в атаку, издал воинственный клич.
Тогда Цыден выскочил налегке вперед и громко завопил:
. — Вон! Вон... Я первым увидел! — Он запрыгал на месте.— Ура-а!
Теперь и Дамдин с Галданом заметили: по ту сторону неширокого оврага бежал суслик, маленький, светло-желтый. Остановился, встал на задние лапки — столбик, да и только.
— Запоминайте нору!..— писклявым от волнения голосом крикнул Дамдин.
И первым устремился в овраг, чтобы перебраться на ту сторону.
Галдан выставил вперед кочергу и, вытаращив глаза, делая страшное лицо, бросился за Дамдином.
— Ура-а!
Цыден остался на месте, чтобы не потерять из виду суслика, подсмотреть, в какую норку он спрячется.
Дамдин. и Галдан исчезли в овраге. Раздался шум сорвавшегося вниз камня.
Наблюдая за сусликом, Цыден не замечал, с каким трудом Дамдин и Галдан карабкаются наверх. Мешало ведро. Особенно доставалось Дамдину. Он и ведро тащил, и кочергу не бросал, тянул ее вместе с Галданом, уцепившимся за ее второй конец.
Цыден заметил ребят, когда они уже показались на той стороне оврага и заметались в поисках суслика.
— Он в норе! — крикнул им Цыден.
Естественно, суслик спрятался в нору — в этом ни Дамдин, ни Галдан не усомнились, убедившись, что суслик исчез. Они ждали, что глазастый Цыден укажет эту нору.
— Дальше!..— кричал Цыден, размахивая руками.— Еще дальше! — Его прямо распирало от гордости, что не Дамдин, а он здесь командует.— Налево!.. Направо!.. Стойте там, я сейчас прибегу.
Случилось то, чего Дамдин опасался, зная Цыдена. Прибежав на место, он не смог сразу показать нору. Стал бегать, приглядываться. Побегай, побегай, а мы над тобой посмеемся. Только не смешно, а, наоборот, грустно и досадно, что Цыден у них такой болтун бестолковый.
Нет, нашел все-таки.
— Вот здесь.— Цыден ткнул ногой в нору. Присел, просунул туда руку, отдернул.
— Кусается? — спросил Галдан.
— Ну да. Так я и дал ему укусить.
— Да он не кусается,— сказал Дамдин и засмеялся.
— Ну да, не кусается.— Цыден, похоже, обиделся.— Еще как кусается!
Оставался пустяк: залить водой нору — и суслик сам вылезет. Один четвероклассник сказал, что понадобится четыре ведра. Пустяки.
Галдана, как наиболее сговорчивого и безотказного, оставили с кочергой у норы.
Дамдин и Цыден, жаждущие решительных и немедленных действий, помчались к ручью за водой.
«Надо было Дамдину остаться у норы,— подумал Галдан.— Суслик бы услышал его запах и "сам бы вылез. Если это тот самый суслик. А может, он и мой запах запомнил?»
Галдан стал пяткой на нору. Пусть понюхает.
Он даже глаза закрыл, с нетерпением ожидая, что будет делать суслик.
Пятка зачесалась, а может, Галдану так показалось, и он на всякий случай убрал ногу.
Галдан наклонился к норе, сказал ласково, немного повысив голос, чтобы суслик услышал:
— Посиди там чуточку. Сейчас вернется Дамдин — и ты вылезешь. Он ушел за водой.
Громко пыхтя, вернулись водоносы. Воды совсем немного в ведре. "Расплескали, должно быть, по дороге. Галдан не замедлил обрадовать друзей:
— Суслик здесь. Он меня за пятку пощекотал. Торопливый Цыден то ли не расслышал слов Галдана, то ли не обратил внимания на такую важную подробность, одним махом он опрокинул над норой ведро.
В норе захлюпало.
Цыден, тяжело дыша, присел на опрокинутое ведро, уставился в нору. Ждал.
Дамдин почти вырвал из рук Галдана кочергу. Приготовился.
Цыден вскочил, взял в руки ведро, чтобы, в случае чего, накрыть суслика.
Суслик не вылез. Да, собственно, какая в этом была нужда, если притащили всего одно ведро, а в ведре воды на донышке?
Если кто из читателей засомневался в решимости Дамдина и Цыдена сделать невозможное, это было его заблуждением. Воды наносили столько, что она хлынула из норы. Однако, чуда не произошло.
А может, наоборот это было чудом, что суслик не вылез из затопленной норы, продолжал сидеть там как ни в чем не бывало?
А может, никакого суслика там нет и не было? Почему ж тогда у Галдана чесалась пятка?
Дамдин размазал по лицу черные от пота и грязи потеки, стал на четвереньки. Закрыв один глаз, попытался заглянуть в нору.
— Где же твой суслик? — сердито спросил он у Цыдена.
— Здесь был,— затараторил Цыден.— Сам видел, как он спрятался. Честное слово.
Старший брат Цыдена, восьмиклассник, если хочет, чтобы ему поверили, говорит: «Честное слово».
— Не верите, да? Не верите? — Цыден вскочил и не разбирая дороги помчался туда, откуда наблюдал за сусликом.
По ту сторону оврага заметался в поисках места, где он стоял раньше. Закричал:
— Ага! А я что говорил? Все правильно!
— Что правильно? — спросил Дамдин, когда запыхавшийся Цыден вернулся обратно.— Нет суслика.
Цыден стал молча обходить другие норы. Их здесь оказалось немало. Возле одной он остановился.
— Кажется, эта.
Галдан, похоже, поверил. Тут же подошел с кочергой к Цыдену, готовый действовать.
Цыден первым схватил ведро и, не оглядываясь, побежал к ручью.
А что оставалось делать Дамдину? Не такой он человек, чтобы отлынивать, видя, как его верный друг и товарищ надрывается на тяжелой работе.
Галдан — другое дело. Он из слабосильной команды. Торчать возле норы с кочергой — это в самый раз для него занятие.
Но даже Галдан то и дело порывался всучить Цыдену свою кочергу и подменить его.
Этот номер у него не проходил. Никому не хотелось делить будущую славу.
Мог ли допустить Дамдин, чтобы Цыден потом звонил на всех перекрестках: «Я один таскал воду. Тысячу ведер принес».
Скажет, тысячу и еще тысячу, и улусная мелкота поверит.
Опять закипела работа. Воду лили в нору, точно в бездонную бочку. Дамдин и Цыден совсем выбились из сил, пыхтели так, что Галдану становилось не по себе. Ну почему они не хотят, чтобы он со свежими силами побегал с ведром? А Дамдин с Цыденом тем временем отдохнули бы с кочергой.
В норе что-то бултыхнулось, вода хлынула обратно.
Цыден не удержался, слабым от усталости голосом крикнул приглушенно, в мучительно-сладком предчувствии скорой победы:
— Ура!..— И застыл, уставившись в нору.
Цыден даже вздрогнул, когда из норы вынырнул суслик, мокрый, грязный, большеголовый.
Дамдин успел выхватить из рук Галдана кочергу и прижать суслика к земле.
Зверек пронзительно заверещал.
— Держи-и! Держи-и! — не своим голосом кричал Цыден.
Галдан замер в полусогнутой позе, глядя на суслика.
— Эй! Эй! Эй! — Дамдин вдруг охрип, руки затряслись от волнения и растерянности.
— Не дави!..— Цыден стал приноравливаться, чтобы схватить суслика руками.— Сейчас... Я сейчас.
...Сухой прошлогодней травой выстелили дно ведра, чтобы суслику было тепло и мягко.
Цыден прыгал вокруг ведра и без умолку тараторил о том, какие они все ловкие, сообразительные, умные. Особенно он, Цыден! Не будь с ребятами Цыдена, не видать бы им суслика как своих ушей. Кто нору нашел? Цыден. Кто воду носил без отдыха? Цыден. Кто руками схватил суслика? Цыден.
Дамдина насторожило хвастовство Цыдена. Уж не собирается ли он присвоить суслика?
Ведро несли попеременно Дамдин и Цыден. Галдан тащил на плече кочергу. Он то и дело заглядывал в ведро. Подойдет и молча посмотрит пристально. Почему-то приуныл.
— Чего нос повесил? — спросил Цыден.
Галдан еще раз подошел к ведру, внимательно всмотрелся.
— Ребята, по-моему, это не тот суслик. Цыден оторопел:
— Как не тот? Почему не тот?
— Тот был большой, а этот какой-то маленький.
— «Ма-аленький»...— передразнил его Цыден.— Ну и что, если маленький? Вон Даши у дедушки Вампила маленький, а уже в четвертом классе. Отличник. «Маленький»... Маленькие они знаешь какие бывают!
Дамдин помалкивал, хотя ему тоже показалось, что это другой суслик.
— «Ма-аленький»...— Цыден никак не мог успокоиться.— Ну и что?
— Не так уж-он маленький,— погрустневшим голосом сказал Дамдин.— Нормальный.
— Дай я понесу суслика,— вдруг захныкал Галдан, подойдя к Цыдену.
Отходчивый Цыден мгновенно подобрел к Галдану.
— Неси. Знаешь, какой он тяжеленный?
Галдан не жалел усилий, старался повыше поднимать ведро, чтобы не задевало дном землю.
— Ого! А ты сильный!..— похвалил его Цыден.
— Отдохни,— пожалел его Дамдин. Галдан не отдал ведро.
— Я не устал. Честное коме... честное пионерское... Честное...
Суслик попался потешный, в этом Галдан сразу убедился, как только взялся его нести. Другой бы лежал смирно, а этот ерзает, закатывает глаза. Только уж больно грязный. Сейчас даже не поймешь, какой он масти. Вот где будет забота, пока отмоешь его в корыте.
— Не надорвешься? — спросил Дамдин.
— Не...
Каменистая тропинка спускалась под горку. Зимой здесь малышня съезжала на санках.
Непоседливый Цыден бегом припустился вниз, махнув рукой Дамдину: догоняй.
Дамдин ринулся за Цыденом, подпрыгивая, словно всадник на коне.
Не желая отставать, Галдан «закусив удила» лихо поскакал за ребятами. С ведром. Споткнулся...
Цыден и Галдан оглянулись, только когда услышали грохот ведра. Подпрыгивая на камнях, оно катилось с горки, словно выбирая, где покруче.
Ведро не сразу перехватили. Суслика в нем не было. Остался белый, грязный шнурок, которым был связан пленник.
Глядя на пустое ведро, Галдан громко расплакался. Плакал он не оттого, что ушиб правую коленку и расцарапал локоть, что ему больно. Плакал Галдан по другой причине. Ему до слез было жалко такого исключительно симпатичного суслика.
Ну почему он оказался таким пугливым? Зачем он, глупый, убежал в свою нору? Там же темно и мокро. А в клетке ему было бы светло, тепло, просторно. Они бы его кормили ботвой, свежими листьями, травкой. Они бы его любили.
Цыден тоже готов был расплакаться от досады. Это он виноват, что суслик развязался по дороге и убежал. Когда связывал, боялся сделать ему больно.
Дамдин вытряхнул из ведра подстилку, поднял шнурок, засунул его в карман.
Три верных друга — Дамдин, Цыден и Галдан,— молчаливые и опечаленные неудачей, возвращались в свой аул.
Дамдин нес пустое ведро, Цыден тащил кочергу.
Шли медленно. Оглядывались, поджидали Галдана — он хромал.
Плакать Галдан перестал. Теперь плачь не плачь, а суслика не вернешь.
Из улуса торопливо шла женщина. Увидев детей, она замахала руками, бросилась им навстречу,
В улус вошли все четверо. Ведро и кочергу несла мама Галдана. Она все время порывалась взять на руки сына, посадить его на закорки.
Галдан даже слышать не хотел об этом. А чтобы мама не приставала, старался не хромать.