А.Бальбуров.

Отрывок из книги "Мы живем за Байкалом"

ПРО ДЕДУШКУ ХАИМА
 

Отец с сыном снова сели на бревно возле остывшего костра. Мишка терпеливо ждет, когда отец начнет рассказ про дедушку Хаима. Он ни за что не станет торопить отца. Отец этого не любит.

— Сегодня сети ставить не будем,— сказал отец. Мишка знает почему: раз ночью будет шторм, нельзя рисковать сетями. Они ведь дорогие, сети-то, их надо беречь.

— Ну что ж, слушай про дедушку Хаима.

Какой же он хороший, Мишкин отец! Самый лучший папка. Такого ни у кого нет в Максимихе. И не только в Максимихе — нигде нет такого папки! У него голос не басовитый, не глухой. Он говорит тихонько, а голос звенит. Мишка любит слушать папкин голос — никто так не говорит в целом свете. Никто!..

— Когда-то страной правил царь...

Мишка много раз слышал про царя. Он, конечно, не знал, что это такое. Папка говорил, что царь был человеком. Раз папка говорит, значит, так оно и есть. Но Мишка никак не мог представить такого человека: ца-арь! Он ему представлялся то похожим на большую-пребольшую нерпу, если только ее поставить на хвост. Говорят, нерпа жрет омуля. У нее острые, как иглы, зубы, от нее противно воняет. Но молодая нерпа — это очень вкусно.

— Против царя все время поднимался народ, — рассказывает отец. — Против него поднимался Степан Разин, шел на него крестьянской войной Емельян Пугачев. Против царского строя восставали декабристы. Двое из них. отбывали ссылку у нас в Баргузине. Целыми поколениями революционеры шли на смертный бой с царем. Вот он и превратил наш край в край ссылки и каторги. Получилось так, что народ наш знакомился с лучшими сынами других народов. С самыми честными, самыми отважными. Царь стал потом загонять на каторгу и ссылку большевиков. Много их было в наших краях. Только им удалось в 1917 году свалить царя. Так вот, сто лет назад произошло большое восстание в Польше. Войска царя разгромили это восстание, а участников сослали в Сибирь, к нам. Вот в наши края тогда и попали вместе с поляками евреи. Много их было сослано. Поначалу они страшно мучились, потому что были оторваны от привычных занятий. В своих местечках, в Польше, они занимались всякого рода ремеслами, сапожничали, портняжили, лавчонки держали. А у нас, в Баргузине, кому будешь шить сапоги? Каждый сам себе сапожник, сам себе и портной. Многие из них погибли от холода и голода. А те, которые выжили, мало-помалу стали заниматься всем тем, чем занималось местное население. А наше занятие — звероловство, рыбная ловля, скотоводство, хлебопашество. Вот и получилось, что в нашем Баргузинском районе вместе с бурятами, русскими, эвенками проживают евреи-рыбаки, евреи-охотники. Ну вот хотя бы братья Элиасовы. Один, Исай, — колхозник-молотобоец в селе Уро в нашем аймаке, а другой, Лазарь,—доктор филологических наук в Улан-Удэ. В Усть-Баргузине Самуил Кац вот уж тридцать лет председателем рыболовецкой артели. И вот средни тех евреев, сосланных из Польши, был еврей Хаим, высоченного роста седобородый старик. Говорят, борода его доходила до пояса. Ходил он прямо, голову держал высоко. Было у старого Хаима пятеро сыновей. Все, как на подбор, рослые, дюжие парни. Хаим с сыновьями держал заимки по Баргузинскому тракту. Жил в глухой тайге на самой вершине горного перевала. Никто не подозревал, что заимошники — семейство Хаима — занимались, помимо перевозки грузов по тракту, еще и другим делом. Это было такое дело, за которое горная стража могла каждого из них без всякого суда и следствия повесить на первом же суку: старый Хаим давал приют и помогал беглым каторжанам! Тогда почти вся тайга кишмя кишела такими беглыми. Горная стража, приставленная охранять золотые прииски, вылавливала и беспощадно расправлялась с ними.

Однажды Хаим с сыновьями повел через тайгу, по одному ему известной тропе, очередную партию каторжников, чтобы вывести их на Байкал и отправить по морю на волю. Какой-то мерзавец выследил их и сообщил горной страже. Погоня была обнаружена слишком поздно. Хаим велел одному из сынов вести беглых дальше другой тропой, а сам с четырьмя сынами залег за деревьями. Бой длился почти весь день. Пятый сын вернулся и присоединился к своим. Стражники плотно окружили Хаима. Он много раз пытался вырваться, но не смог. Когда же кончились патроны, весь окровавленный, Хаим поднялся во весь рост. Поднялись и сыны. У каждого в руках нож. Ни один не сдался живым. Разъярённые стражники повесили на тракте, над домом, трупы Хаима и его сынов, за ноги повесили, на деревьях. Пусть проезжие видят и передадут другим: вот, дескать, что ожидает того, кто будет помогать беглым каторжникам. Говорят, огромная борода Хаима, окрашенная его кровью, трепыхалась на ветру, как знамя.

Но вышло не так, как думала горная стража. Мерзавец, выдавший Хаима, разбогатевший еврей-перекупщик, был схвачен друзьями Хаима. Вся семья предателя была повешена. Тоже у собственного дома. Тоже в назидание: смотрите, дескать, люди, так будет со всяким, кто станет на путь предательства. Смерть предателю! Безымянный перевал, на котором произошло все это, с тех пор назван народом перевалом Хаим, а речка, спадающая с него, тоже названа рекой Хаим.

Мишка несколько раз вздрагивал по ходу отцовского рассказа. Белая борода, окрашенная кровью... Колышется на ветру, как знамя... Люди, висящие вниз головами... Красная борода Хаима...