Помулев В.И.  "Итанца"

МЕРТВЫЕ СРАМУ НЕ ИМУТ

(отрывок из книги)

Поднимитесь в осеннюю пору на колокольню Батуринской церкви или иную возвышенность. Вам откроется все великолепие долины Итанцы. Вот Шустово, поля и сенокосы некогда большого семейства Шустовых, чуть правее Петрова падь, Семеновское поле, хранящие фамилии исчезнувших родов, еще левее место бывшей деревни Епьцовой, дававшей жизнь людям, служившей им малой Родиной более двух веков и оставившей память о своем существовании в виде заброшенного кладбища, притулившегося на косогоре. В другую сторону - Егорьев ключ, уже давно без ключа, далее Елань, Митриева гора, Руднева падь, Титованова подушка. Нет, не зря бросили здесь якорь наши предки, не зря оставили свои имена в названиях полей и падей. Только с виду они были хмурыми и озабоченными делами. Их глаз и душу грел благостный вид Прибайкалья. Помнится, и мой отец Иван Анисимович, обреченный смертельным недугом, просил судьбу дать ему возможность еще поглядеть на окрестные горы.

Теперь их нет, как нет ни полей, поднятых ими, сенокосов, веками очищаемых ими от назойливых кустарников, ни риг, ни мельниц, ни кузниц. Все в истории. Глядя на заросшие и зарастающие поля, спрашиваешь себя - могли бы мы, нынешние, повторить подвиг наших предков? Взять топор, мотыгу, соху или вагу и пойти поднимать целину, чтобы потом бросить зерно, взять урожай и дать жизнь новому дому, новой деревне? Нет, нам это не по силам. Простите нас, далекие предки, мы обмельчали, хотя и ростом вроде удались, и в плечах есть крутизна у многих, и "живот не прилип" к позвоночнику.

Когда это произошло, на каком историческом этапе ослабли духом и телом ваши потомки, какой строй или какая революция сломала их? Генетический код существует, обличье и стать предков все еще передаются из поколения в поколение. Но внешне похожие потомки бывают зачастую полной противоположностью своим предкам. Сейчас нередко наблюдаешь картину: дед в роду хоть куда - и чтец и жнец, сын его - такие сяк, а внук - сущая оторва, вроде и не той родовы. Такие метаморфозы бывали и раньше, но не как правило, а как исключение. Тогда, теперь уже в далекие годы, до средины XX века, мерилом человеческой ценности была его способность к физическому труду. Следуя вековой традиции, с детских лет не скупясь на подзатыльники и другие меры физического воздействия в процессе воспитания любви к труду, человека готовили к жизни. Это был отлаженный механизм, в него не вмешивались ни общественность, ни власть и он работал без сбоев. Люди вступали во взрослую жизнь тружениками, хозяевами, способными содержать семью. Новые условия хозяйствования, особенно, возможность трудоустройства в городах, в (сфере промышленного производства, начали менять ситуацию. С применением машин, электричества роль физического труда начала утрачивать всеобъемлющий характер. На первый план стала выдвигаться грамотность молодежи. В этом деле вековые традиции не помогали. Новым поколениям потребовались другие жизненные ценности, возникла первая трещина в связи поколений. Затем телевидение, другие средства массовой информации с пропагандой насилия, безделья, праздной жизни завершают картину. Родители начали утрачивать влияние на то, каким вырастет их чадо. Теперь с массовой безработицей и вовсе никакого влияния.

Так или иначе, мы сдаем позиции и в этом пути подходим к опасным отметкам. Дальше вроде бы некуда. Конечно, кто-то скажет - вот, дескать, на примере трех-четырех деревень пришел к вселенским выводам. Но так, как в итанцинских деревнях, живет почти все сельское население России. Его стон иногда прорывается в средствах массовой информации, но остается гласом вопиющего в пустыне. Мертвые сраму не имут за то, как мы распорядились их наследством. Он ложится на нас и мы, живые, ради жизни на этой земле должны пробудиться от летаргии и найти в себе силы продолжить дело отцов.