АРХИВНЫЕ  ДОКУМЕНТЫ  ВОЕННЫХ  ЛЕТ

   В дымке тающих лет теряются детали былого, уходят живые свидетели далеких событий, стираются в памяти многие подробности минувшего. Время берет свое. Но, к счастью, есть архивы, где старые документы в любой момент готовы рассказать кропотливому исследователю бесстрастным языком о делах давно минувших дней. Надо только чуточку воображения, чтобы представить, как это было…

   Перед нами папки с материалами Прибайкальского райисполкома за 1941 год – первый год существования района, который был образован в Бурят-Монгольской АССР в самый канун Великой Отечественной, 12 декабря 1940 года. Становление района выпало на трудные военные годы. В этих томах под грифом «секретно» или «совершенно секретно» - даже самые безобидные справки и постановления райисполкома. В том числе и те, которые написаны до 22 июня 1941 года.

   Некоторые из них напечатаны на старых документах, на обоях, газетах, есть даже один документ, написанный на оборотной стороне … бумажной иконы. Можно себе представить, каково жилось простому люду, если даже местные власти были столь ограничены в возможностях издавать свои распоряжения.

    Один из первых документов, относящихся к периоду войны, - информация райисполкома, написанная в ответ на запрос Президиума Верховного Совета БМАССР «о ходе выполнения указаний товарища Сталина в его речи от 3 июля 1941 года». Обтекаемые фразы и бодрые рапорта о росте «инициативы и целеустремленности на быстрейшее завершение сеноуборки и хлебоуборки, выполнение государственных заготовок и поднятие производительности труда». Впрочем, есть и более конкретная информация. Например, о «систематическом пополнении дополнительной рабочей силой за счет женщин, подростков, стариков, организации курсов женщин-трактористок без отрыва от производства, участии всех рабочих и служащих райцентра, сельского актива и учащихся в сельхозработах». Сообщается о сборе средств по государственному займу, также о «борьбе со спекуляцией, дезорганизаторством, паникерством и другими проявлениями антисоветских настроений»: в колхозе им. Ворошилова председателем Турунтаевского сельсовета и депутатом выявлен факт антисоветского выступления, виновный передан в следственные органы и осужден Верховным судом. Судя по тому, что информация эта написана в середине июля 1941 года, репрессивная машина действовала весьма оперативно. (1)  Кстати, по свидетельству местных жителей, этим «антисоветчиком» оказался безногий инвалид Лука С., работавший на сенокосе и отбивавший косы; он неосторожно пошутил в адрес одной из баб: вот, мол, придут немцы – они тебе покажут. Приписали «пораженческие настроения и паникерство» и осудили инвалида по доносу как «врага народа».

    5 августа 1941 года правительство республики (СНК)  затребовало из района список семей, подлежащих первоочередной эвакуации в случае вхождения территории в прифронтовую полосу. (Видимо, власти не исключали вероятности, что Бурятия может оказаться прифронтовой территорией – в случае вступления в войну Японии, хозяйничавшей в то время в Китае). И на этот случай загодя позаботились об эвакуации семей всех чиновников и представителей власти, начиная с участкового милиционера. Первыми в списке красовались фамилии сотрудников НКВД, работников райкома партии и райисполкома. Тут и прокурор района, ветврач, райвоенком, механик МТС, начальник психколонии, председатели сельсоветов и председатели колхозов. Всего 54 семьи. В том числе и председателя райпотребсоюза, который (единственный в районе) в то время ездил на легковом автомобиле – все остальные местные начальники, включая секретарей райкома партии, разъезжали на лошадях. Эти же вышеперечисленные лица пользовались особыми льготами в обеспечении продовольствием и промтоварами – согласно приказу Союзнаркомторга и Центросоюза от 9 февраля 1943 г. за № 64/85 «О порядке снабжения продовольственными и промышленными товарами руководящих работников районных советских, хозяйственных и партийных организаций». (2)

   А всю тяжесть войны вынесли на себе простые, безграмотные, забитые колхозницы, работавшие от зари до зари, в зной и стужу, голодные и босые, с заплаканными и печальными глазами, с надеждой на возвращение мужей и сыновей. Их голос почти не слышен в потоке официальных бумаг, вспоминавших о конкретном человеке лишь в связи с теми или иными мероприятиями. Но один удивительно правдивый и пронзительный документ среди множества папок нам удалось обнаружить. Он отпечатан очень аккуратной и грамотной машинисткой на хорошей писчей бумаге и выглядит инородным на фоне других документов, отпечатанных на обороте старых географических карт.

   Документ этот, представляющий собой пространную сводку из жалоб семей фронтовиков, поражает своей правдивостью – никаких верноподданических заявлений и ложного пафоса, нет здесь и привычных славословий в адрес любимого вождя. Одна голая правда жизни. И в конце жалоб одна и та же фраза: «Если можешь, помоги!..»

      Кому же доверили свою боль и тревогу отчаявшиеся люди? Оказывается, старшему лейтенанту Госбезопасности, заместителю начальника Прибайкальского районного отделения НКВД Слаутину. Он добросовестно застенографировал жалобы людей и направил в марте 1943 года сводку (конечно, под грифом «совершенно секретно») председателю райисполкома И. Воронову с требованием принятия мер и доклада в РО НКВД по следующим вопросам: «Какая оказана материальная помощь? Сколько устроено на работу? Сколько устроено в ясли и детсады? Скольким и как улучшены жилищные условия?» (3) Можно себе представить, взаимоотношения и реальное расположение власти, если лейтенант НКВД мог приказывать председателю райисполкома, но суть не в том. И даже не в том, что на полях, где оставлено место для сведений о принятых мерах, нет никаких пометок. Это сегодня не так важно. Всего интереснее слышать живые голоса людей из далекого 1943 года.

    Ф. Курочкина (с.Горячинск): «Я согласна уйти в колхоз, лишь бы не умереть с голоду. Лучше умереть, чем приходится каждый день голодовать. Если я никуда отсюда не уеду, то я сама над собой смерть сделаю».

   Т. Синюшкина (с.Турка): «Подавала начальнику леспродторга заявление, просила хоть на учеников два обеда, указывала свою врачебную справку, что работать не могу. Они сказали, что нам справки ни при чем. А без обедов нам плохо, ничего нигде не купишь. Сейчас отказали всем в столовой обеды, так народ вымер, падает от этого, живем без всего, даже нет мыла и соли, спичек».

   М. Бейн (с.Зырянск): «В такой холод прихожу с работы, а кушать нечего. А председатель очень плохой, не хочет войти в наше положение и так говорит: «Мне не нужно твою работу, хочешь работай, хочешь нет, все равно я тебе ничего не дам. Даже хлеба тебе не дам». Неужели справедливо – трое в армии и не хотят считаться с этим?»

   С.Михайлов (с.Ильинка): «Живем плохо, голодом, наше начальство заелось. Дров у нас нет, не возят. Мама попросит начальника, он говорит: нет, и мама после работы тащит на себе дрова из леса».

   Агранат (с. Засухино): «Председатель колхоза по 10 дней не выдает нам хлеба, картошки нет, молока нет. Крупы никакой нет, а на работу гонят каждый день. Мы, наверное, скоро пропадем с голоду».

    Прокушев Петр (с.Горячинск): «Живем плохо. Работать в семье некому. Я стал плохо видеть, а с матерью получился удар ввиду потери детей. Очень серьезно подействовало на нее, когда она пошла просить в колхозе хлеба, ей отказали, сказали: кто не работает, то не ест. Она стала плакать и говорить им: какая я работница, больная и мне 70 лет. А председатель Андреев и бухгалтер Молчанов сказали ей: Москва слезам не верит, сиди на иждивении своего старика. Она сказала: как я могу быть на его иждивении, когда он сам инвалид?»

   А. Н. Кузнецова (с.Турка): «Навстречу нам, женам красноармейцев плохо идут. Блат вовсю. Сейчас Назарука выпустили из тюрьмы, он зав. столовой, таскает себе масло, крупу, и т.д., а мы жиринки не видим. Недавно получили письмо от отца, тоже пишет, что хлеба не хватает…»

   Головина Н.М. (с.Зырянск): «Мы живем очень плохо, нет хлеба. Наш председатель Буланов так говорит: они за себя служат, а вы как хотите, так и живите. Я готова бы не жить на белом свете, да ребят жалко, но вряд ли переживу все это».

   Андреев Николай (с.Турка): «Коней не дают. Мама просила два выходных за сеном съездить, не дали, а за вином начальству ездить есть кони. Все начальство гуляло, а мама плакала, что ей коня не дали. Она пойдет в контору, а они ругают».

   Дынова Л. А. (с.Горячинск): «Сижу дома голодная, холодная и босая, потому что нечего обуть, не могу выйти. Гонят на работу, а не в чем ходить».

   Телешов А.М. (с.Троицк): «Сами правленцы пьют, едят досыта, сами на себя надели бронь от фронта, а бедных бабешек гоняют, уж всех загоняли, хоть над собой что-нибудь делай».

   Вязьмина М. и. (Покровка): «Нам отказали в пособии и поднесли мясозаготовку 50 кг и военный налог 600 рублей. А у нас платить нечем, где мы возьмем?»

   Хмелева Ф. (с.Зырянск): «Мы живем в колхозе – ни в рай, ни в муку, на среднюю руку. На сегодня председатель колхоза Буланов до такой степени разболтал колхоз, относится к людям очень небрежно, а особенно не церемонится с переселенцами да с семьями погибших. Когда был Артамон Георгиевич Хмелев, любая колхозница была ему как сестра, а этот пес имеет наличие людей, с которыми он гуляет, так с теми людьми он как родной брат».  (4)

    Таких свидетельств – десятки, почти изо всех сел района. Конечно, все эти лишения и горести на памяти старшего поколения, пережившего войну. Но документы из 1943 года – как живые голоса из того времени, и эти свидетельства для нас бесценны. Как и другие, речь о которых пойдет ниже. Любопытно сравнить эти свидетельства под грифом «сов. секретно» с публикациями в официальной прессе того же года. Перед нами – газета «Знамя победы» № 3 от 20 ноября 1943 года: «Всенародная забота о доблестной Красной Армии сказывается в усиленном внимании к семьям военнослужащих. Надо отметить, что многие колхозы и предприятия нашего аймака проделали значительную работу по оказанию помощи семьям военнослужащих. Колхозники колхоза «Путь социализма» (председатель тов. Буланов) выдали семьям военнослужащих 86 пар ичижных головок, выделили шерсти на 120 пар чулок и варежек. Колхоз им. Буденного (председатель Гурецкий) выдал семьям военнослужащих 47 пар обуви. Оказывают помощь военнослужащим и другие колхозы».  (5)

   Кажется, не всем жилось так худо, как неработоспособным, пожилым переселенцам,  эвакуированным или простым  колхозницам, чьи мужья и сыновья проливали кровь на фронте.

    Те же люди, что отказывали им в самом необходимом, сами далеко не бедствовали. Они жили даже для условий мирной советской действительности с бессовестной роскошью. Причем, для таких хапуг, облеченных маломальской властью,  чиновники специально изобрели особые термины: «растраты», «хищения», «разбазаривание», дабы закамуфлировать их, прямо скажем, преступные деяния.

   Вот выписка из протокола совместного заседания бюро райкома ВКП (б) и райисполкома от 10 февраля 1944 года:

   «Председатель райпотребсоюза тов. Спиридонов не выполнил решения бюро РК ВКП (б) «О мерах борьбы с хищением и разбазариванием промышленных и продовольственных товаров в аймаке». Продолжают иметь место растраты и хищения. Выявлено расхищение товаров работниками райпотребсоюза на сумму 27 тысяч рублей. Самолично тов. Спиридонов и его подчиненные  (Матвиевский, Чебунин) занимались систематически самоснабжением. Только за последнее время тов. Спиридоновым взято 29 овчин (в то время, как другие сдавали последнее для фронта – прим. Авт.), 30 кг муки, 4 кг чая, 15 кг рыбы, 7 метров шелку, около 200 литров водки, 8 кг лапши, масло, мыло и и т.д. Тов. Спиридонов вместо улучшения работы РПС занялся пьянством. В декабре, январе организовал вечера в с. Молчаново, Татаурово, Зырянске, Ангыре и в РПС, где распито 67 литров водки. В с. Татаурово тов. Спиридонов пропьянствовал в течение  двух суток. Тов. Спиридонов незаконным, обманным путем купил для себя корову в колхозе им. Калинина. Решением бюро РК ВКП (б) от 30 июля 1943 года тов. Спиридонову за отсутствие контроля, плохое состояние торговли, запущенность учета, допущение растрат, за плохую работу с кадрами объявлен выговор. Решением бюро 10 октября 1943 года ему указано на неудовлетворительное выполнение постановления и дано предупреждение, что если он и дальше допустит факты разбазаривания товаров, то к нему будут приняты более жесткие меры взыскания». (6)

     Вызывает удивление, как мягко подошли грозные райкомовские начальники к вору-уголовнику, называя его не иначе, как «товарищем». Тов. Спиридонов, конечно, не чета безногому инвалиду, не имеющему в кармане партбилета, и даже не ровня тем женщинам, что осуждены были как «враги народа»  за сбор колосков на колхозном поле, чьи дети умирали с голоду. Но именно эти женщины совершали чудеса трудового героизма, в короткие сроки (за полтора-два месяца) овладевая профессиями трактористов и шоферов, хотя до этого ни разу в жизни не ездили на машинах даже в качестве пассажиров. Эти женщины работали от зари до зари на колхозных полях и фермах, а причитающиеся за это гроши перечисляли в Фонд обороны, подписывались в обязательном порядке на государственный заем, а кроме того – собирали подарки на фронт, отказывая себе в самом необходимом.

  Конечно, можно собрать много свидетельств и документов о достижениях трудового тыла, перечислить тонны и центнеры сданной государству продукции и тысячи вещей, отправленных на фронт. Но они мало что добавят к уже известной картине, составленной летописцами прошлых лет. Да и собственный вклад прибайкальцев на фоне грандиозных трудовых достижений крупных городов и наиболее развитых регионов (например, Урала или Кузбасса) может показаться не таким уж значительным. Но вспомните евангельскую притчу о лепте вдовы – и вы оцените масштаб лишений и самоотверженности, которые лучше всяких цифр расскажут о вкладе тружеников далекого тыла в победу над фашизмом.

  К началу войны на территории района проживало 3698 лиц мужского пола, включая мальчишек. Практически все взрослые мужчины в течение 1941-1945 гг. были призваны на фронт. 1273 из них погибли на фронте. Можно представить, каково приходилось в тылу женщинам и подросткам без мужчин. (7)

   «Все для фронта, все для Победы!» - этот лозунг становится осязаемым и  зримым, когда читаешь документы тех лет. В самом деле, каждый из них говорит о тех или иных мерах, направленных к этой цели. Вот постановление за подписью председателя исполкома Разгильдеева от 20 сентября 1941 года:

организовать на предприятиях, в колхозах, учреждениях пункты приема подарков бойцам Красной Армии. Сбор подарков не смешивайте со сбором теплых вещей. (8) Другая бумага – разнарядка на размещение эвакуированных семей по сельсоветам: Турунтаево – 120 семей, Батурино – 85 семей, Ильинка – 45 и т.д., всего по району – от 300 до 400 семей. В то время как в  с. Турунтаево всего-то было 598 дворов. То есть практически каждая пятая семья должна была приютить у себя вынужденных переселенцев, бежавших с оккупированных врагом территорий. (9) Вот информация о сборе металлолома  предприятиями и организациями, а также школьниками, и его отгрузке со ст. Татаурово. Металл был очень нужен для производства военной техники, и выполнение заданий по сбору металлического лома строго контролировалось правительством. (10)

  Но, пожалуй, основным вкладом прибайкальского тыла в обеспечение потребностей фронта была заготовка леса, рыбы, пушнины. Охотники Прибайкалья принимали участие в сборе средств на постройку танковой колонны, рыбаки перечисляли средства на строительство эскадрильи самолетов. Колхозницы самоотверженно трудились на лесоповале, заготавливая сотни и тысячи кубометров древесины с помощью простейшей лучковой пилы и вывозя хлысты из лесу на лошадях. Они неделями жили вдали от дома, в землянках и бараках. В основном это были молодые женщины и парни-подростки.

   Такая вот тяжелая картина бытия глубинки в годы войны предстает их документов тех лет. Человеческая память имеет свойство несколько идеализировать прошлое. Документы лишены такой слабости. Мы не можем и не должны забывать эту горькую страницу нашей истории. И ныне живущие не имеют права забывать о лишениях и стойкости поколения сороковых годов, выстоявших в лихую годину и спасших Отечество. Вечная им слава, героям фронта и тыла!

Александр Козин.

ДОКУМЕНТЫ ПРИБАЙКАЛЬСКОГО РАЙОННОГО АРХИВА:

1.       Ф.1, оп.1, д.11, л.1-6

2.       Ф.1, оп.1, д.5, л.12-17.

3.       Ф.1, оп.1, д.23, л.3.

4.       Ф.1, оп.1, д.23, л.4-8.

5.       Газета «Знамя Победы», №3, 20 ноября 1943 г.

6.       Ф.1, оп.1, д. 28, л.1-4.

7.       Газета «Прибайкалец», № 26 (5892) от 29 марта 1994 г.

8.       Ф.1, оп.1, д.4, л.19.

9.       Ф.1, оп.1, д.4, л.20, 21.

10.Ф.1, оп.1, д.4, л.8-12.